Клятва чиновника: взяток не брать!

Сергей Гогин, Андрей Шарый

В Ульяновске отметили новый праздник - День государственного, гражданского и муниципального служащего, учрежденный в прошлом году постановлением губернатора области Сергея Морозова. Как сказано в документе, "в целях повышения престижа государственной и муниципальной службы". В народе праздник прозвали Днем чиновника.

Выбор даты приурочен к историческому факту. Когда-то давно в Симбирске (так раньше назывался Ульяновск) жил скромный канцелярский чиновник Михаил Лебедев, такой симбирский Акакий Акакиевич. Он служил в различных присутственных местах, вел полунищенское существование, но за пятьдесят лет службы скопил 60 тысяч рублей. В 1893 году он пожертвовал городу всю эту сумму и в придачу собственный дом – для организации в Симбирске ремесленного училища для детей-сирот. 9 декабря того же года император Александр III присвоил коллежскому асессору Лебедеву звание почётного гражданина Симбирска "за пожертвование без остатка для себя дома с садом и капитала". Учебное заведение для сирот торжественно открылось через два года, а чиновник-благотворитель по указу Его Императорского Величества был награжден орденом Святой Анны второй степени.

То, что День ульяновского чиновника совпал со Всемирным днем борьбы с коррупцией, очевидно, чистая случайность. В любом случае, простые жители Ульяновска о корпоративном празднике местных бюрократов знают мало. Люди говорят, что власть живет сама по себе, а народ – сам по себе. Недавний опрос, проведенный социологическим центром "Регион" Ульяновского госуниверситета, показал, что молодые ульяновцы недовольны государством: они считают, что чиновники в первую очередь заботятся о себе, а проблемы молодежи для них не являются приоритетными. И вряд ли чиновничий корпоратив способен развеять этот негативный имидж.

Поскольку губернатора Сергея Морозова пока нет в городе, основная программа празднования перенесена на 14 декабря. И все же два мероприятия состоялись. В кинотеатре "Художественный" чиновники ульяновской мэрии поздравляли друг друга с праздником, дарили цветы и скромные сувениры. Двое молодых сотрудников были официально приняты в профессиональный цех: они дали торжественную клятву чиновника, пообещав не брать взяток. Мероприятие закончилось коллективным просмотром американской комедии "Так себе каникулы" с Робином Уильямсом и Джоном Траволтой. А еще чиновники областного правительства поиграли в "Что? Где? Когда?". Каждое министерство выставило команду знатоков. Организаторы турнира уверяют, что игра поможет выработать у чиновников командный дух и способность принимать быстрые и качественные управленческие решения.

Способны ли праздники вроде Дня государственного гражданского и муниципального служащего, повысить престиж государственной службы и доверие народа к власти? В эфире Радио Свобода об этом размышлял директор социологического "Левада-центра" Лев Гудков:

- Получилось совершенно замечательное лицемерие. Мне кажется, по стилистике мы возвращаемся в позднее брежневское время, когда власть ведет себя одним образом, люди – другим образом, а то, что думают люди о власти, ее мало интересует. Между тем, отношение к чиновникам за последние 12-13 лет постоянно ухудшается. Региональные власти по уровню популярности и оценке их деятельности стоят примерно на той же ступеньке, что и милиция. Ниже - только политические партии и профсоюзы. Отношение к ним - как к абсолютно замкнутой корпорации, эгоистичной, руководствующейся только своими собственными интересами. Жадной, коррумпированной и плюющей на людей. Лишь очень небольшая часть общества - в основном, люди, включенные в административные связи и отношения, либо пожилые и малообразованные - оценивают местную власть, чиновничество более-менее позитивно.

- В самом стремлении повысить престиж государственной службы нет ничего плохого. Но почему у нас все так по-советски получается?

- Нынешние власти лишены какого-то воображения и обратной связи. Они оторвались от общества и плохо представляют его реакцию. Либо им действительно все равно, что о них думают. Эти ритуалы похожи на корпоративные вечеринки. Представители власти довольно цинично относятся к людям, предполагая, что ими можно манипулировать. Причина в том, что они никак не зависят от мнения граждан - власть фактически не избирается и никак не контролируется.

- Социология дает ответ на то, чем такой отрыв чиновников от населения грозит России?

- Рано или поздно все закончится сбоем в системе управления. И вся эта система начнет разваливаться, как это было в конце 1980-х годов.

- Конец будет таким же неожиданным и быстрым?

- Да, поскольку каналы мобильности наверх становятся все более закрытыми, власть теряет представление о том, что происходит на самом деле. И ею все происходящее будет восприниматься как просто обвал.

http://ulpressa.ru/news/2009/12/11/article101718/

«Если бы в России чиновники не брали взяток,
жить в стране было бы совершенно невозможно»
А.И. Герцен

9 декабря все «прогрессивное человечество» встречает знаменательную дату - Международный день борьбы с коррупцией. Отмечаемый с 2004 г. ежегодно, этот день был провозглашен Генеральной Ассамблеей ООН 21 ноября 2003 г. Именно к этому дню с 2004 г. стал приурочиваться доклад «Барометр мировой коррупции», публикуемый «Трансперенси Интернешнл» с 2003 г.

В некоторых странах в этот день проходят митинги, проводятся семинары и лекции на тему коррупции. Но в России, одной из первых подписавшей соответствующую Конвенцию, день борьбы с коррупцией проходит сравнительно незаметно. Видимо, для страны, где коррупция стала привычным и обыденным явлением, «днем борьбы» стал каждый день календаря.

Более того, сегодня коррупция приобрела размах, реально угрожающий безопасности государства. Недаром эксперты отмечают, что «коррупция стала нормой российской жизни» и «приобрела системный характер». При этом социологические опросы свидетельствуют, что не более четверти россиян верят в возможность победы над коррупцией. То есть массовое сознание свыклось с неизбежностью коррумпированности должностных лиц. Является ли подобная «толерантность» новообразованным феноменом постсоветской России, или корни ее лежат глубже?

История человечества издавна связана со взяточничеством, упоминания о котором встречаются в клинописях древнего Вавилона и библейских текстах. Об опасности взятки писал Аристотель, а Николо Макиавелли сравнивал ее с чахоткой, которую трудно сразу распознать, но легче лечить. Зато запущенную болезнь легко распознать, но трудно излечить.

В Древней Руси еще митрополит Кирилл осуждал мздоимство наряду с чародейством и пьянством. Многочисленными эпизодами взяточничества пестрит и история Московского царства. При Иване Грозном впервые был казнен дьяк, получивший свыше положенной платы жареного гуся с монетами. Распространенность взяточничества в императорской России была столь велика, что указом 1713 г. и позднейшими узаконениями лихоимцам была определена в качестве наказания смертная казнь. Своего наивысшего (до сегодняшнего дня) развития коррупция в России достигла в начале XX в. Неспособность государственного аппарата решительно действовать в критические дни Февраля 1917 г. во многом была обусловлена коррупцией. Правда, после Февральской революции взяточничество никуда не исчезло. Столкнулся с коррупцией с первых дней своего существования и большевистский режим. Срабатывала традиционная формула «не подмажешь - не поедешь», глубоко укоренившаяся в народном сознании.

Традиционно в словарях и энциклопедиях коррупция характеризуется как общественно опасное явление в сфере государственного управления. Тем самым она втискивается в «прокрустово ложе» политико-правовой сферы, а за рамками остается социальное и культурное измерение этого разрушающего общественную ткань явления. Коррупция выступает одним из механизмов достижения согласия между властью и населением, и легализации института власти. Более того, она представляет собой некий ритуал, посредством которого власть демонстрирует обществу свое символическое назначение в обмен на общественное признание.

Большевистский переворот опирался на такую массовую структуру, как Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, что непомерно увеличило государственный аппарат, в который вливались как чиновники старого аппарата, так и вынесенные наверх революционной волной представители социальных низов. Первые, приспосабливаясь к идеологии и требованиям новых властителей, успешно внедряли старые бюрократические традиции, в том числе взятку. А вторые, в условиях тотального дефицита и бесправия, активно перенимали коррупционный опыт. Впрочем, он не был для них чем-то новым. Просто ранее они выступали в роли взяткодателя.

Несмотря на идеологические «заклинания» и репрессии, «героическая» эпоха военного коммунизма породила разгул спекуляции и сопутствующий ей всплеск взяточничества. Коррупция, являющаяся сущностной чертой любой распределительной системы, приняла такие масштабы, что вопрос о ней рассматривался в 1919 г. на специальном Пленуме ЦК партии.

Но, вопреки призывам покончить с этим «пережитком» буржуазного общества, пестрая и малокомпетентная армия управленцев, умудрявшаяся даже в суровых условиях Гражданской войны брать«мзду», вливалась в НЭП, апеллируя к своим заслугам и требуя материальной компенсации за трудное революционное время. НЭП, в свою очередь, создавал питательную среду для более масштабной, чем в предыдущие годы, коррупции.

Взятка постепенно превращалась в бытовое явление, о чем свидетельствовало возрождение в рабочей среде традиций «смазки» мастера. В условиях экономической либерализации лозунгом дня становилась привычная установка «не подмажешь - не поедешь».

Мздоимство в двадцатые годы приобретало откровенно гротескные формы. Например, брандмейстер города Мурома за определенную мзду давал жителям пожарных лошадей на пикники и для перевозки мебели. Доходило до того, что одно госучреждение брало взятки у другого. Так, Госбанк открыто, через маклеров, брал взятки у других правительственных учреждений, нуждавшихся в получении денег. Не обошла стороной коррупция даже фонды помощи голодающим, где взятки с беженцев за внеочередное отправление на «родину» брались не только деньгами, но и продовольствием.

Причем власть сама задавала правила игры, основанные на коррупционных отношениях. «Финансовая газета» в декабре 1924 г. была вынуждена признать, что «наиболее добросовестные и корректные элементы из частных торговцев имеют меньше всего шансов преуспеть». Показательно, что взяточничество не миновало органы, призванные с ним бороться. Особенно большое влияние нэповская среда оказывала на работников милиции, чьи пьянство и взяточничество стали притчей во языцех. В 1922 г. Вячеслав Менжинский в запале призвал разогнать коррумпированную на 95% старую милицию и создать новую. Но все ведомственные чистки не достигали успеха. Ведь НЭП создал возможность давать и, соответственно, брать суммы, не сопоставимые с милицейским жалованием. Не редкостью в эти годы был и судья-взяточник. В народном фольклоре даже была распространена шутка, что отличие между судом и ревтрибуналом определяется только большей дороговизной трибунала.

Взяточничество было формой приспособления чиновников к кардинально изменившимся и неустойчивым социально-экономическим реалиям НЭПа. Многочисленные реорганизации и чистки аппарата порождали стремление служащих разного уровня «компенсировать» себе возможное внезапное увольнение. Компенсировала взятка и катастрофический дефицит элементарных благ. Не секрет, что большинство рядовых служащих не могли прожить исключительно на номинальное и нерегулярно выплачиваемое жалование, особенно в условиях обесценивания денежной массы. Стимулировалась коррупция и дефицитом лояльности значительной части служащих к советской власти. Поэтому переход к НЭПу создавал у части бюрократии иллюзии относительно если не легализации, то хотя бы реабилитации коррупционного «дохода».

В свою очередь, «узаконение» взяточничества (особенно мелкого) шло параллельно с превращением советского общества в подвластное население, обязанное платить некую дань вождю и его «слугам». Постепенно на волне заявлений о том, что со взяточничеством, как массовым явлением, покончено, с конца 1923 г. борьба с коррупцией стала сворачиваться, а сведения о взятках все реже попадали в открытую печать. Взятка постепенно переставала быть нарушением норм морали и права, превращаясь в обыденное и довольно массовое явление. А с инерцией массового сознания бороться намного сложнее, нежели с несовершенством государственного аппарата, представляющего собой только вершину «коррупционного айсберга».

http://newsland.ru/News/Detail/id/441866/cat/42/

30 декабря 2010
Михаил БЕЛЫЙ: Отбивная для проверяющих

У меня есть несколько знакомых. Один - владелец кафе, другой возглавляет небольшую строительную фирму, третий держит автомобильную мойку. Эти люди не знают друг друга, но кое-что их все же объединяет. Знакомый ресторатор регулярно совершенно бесплатно кормит в своем заведении чиновников районной администрации и прокуроров. Руководитель строительной фирмы то и дело поставляет цемент и кирпичи местным депутатам, хозяин мойки устал жаловаться на то, что безвозмездно приводит в нормальный вид автомобили милиционеров, судей, налоговых инспекторов, сотрудников санитарной службы.

"Почти каждый день ко мне кто-то приезжает. Например, очередной толстый дядька из районного управления Роспотребнадзора. И всем понятно без слов - у него нет возможности за 180 рублей помыть свою блестящую иномарку. А я что? Намываю их машины бесплатно, вне очереди. А куда я денусь?" - объясняет мой знакомый предприниматель. И начинает мне все разжевывать - дескать, если откажет, то его могут на следующий день "обложить". "Сразу пригонят сюда комиссию. Скажут, что освещение у вас тусклое, вода не соответствует нужной температуре. А потом закроют! И привет!" - говорит знакомый, и у меня, честно говоря, не возникает сомнений - а ведь и вправду закроют.

У владельца кафе схожая история. "Я просто с ужасом жду праздников. На меня сразу начинают наседать со всех сторон. В России ведь существуют две формы чиновничьего покровительства. Первая, благоприятная, проста: вот ты пошел нам навстречу, предоставил банкетный зал с 50-процентной скидкой, а мы тебе арендную плату за это снизим, - рассказывает бизнесмен. - А вторая форма встречается гораздо чаще: ты нам организуешь банкет, а мы взамен за это тебе просто ничего плохого не делаем. И мы, предприниматели, радостно киваем и соглашаемся, словно нам действительно какую-то очень ценную услугу оказали".

Знакомый строитель, тот, у которого своя фирма, признается, что в последнее время стал благотворителем поневоле. "Мне все время кто-то звонит: то депутаты какие-то, то из какой-нибудь общественной приемной партии. И говорят - мол, неужели вы не посодействуете? И начинается - нужно туда прислать цемент, туда - линолеум, в другом месте, оказывается, уже бригаду рабочих ждут. И все понимают, что заартачиться я не могу, что и цемент, и линолеум, и рабочих пришлю, как миленький. А не пришлю - так ко мне налоговиков пришлют. Сам знаешь, как у нас - был бы человек, а статья найдется. Если уж Ходорковского даже…".

Помимо этих предпринимателей, представляющих тот самый малый бизнес, о защите которого регулярно говорит президент Дмитрий Медведев, у меня есть знакомая семья чиновников. Мелкие чиновники - из такого разряда, что если они что-то украдут, и их вдруг поймают, то газеты о них не станут писать. По той простой причине, что мелкие они, широкой общественности неинтересны. Так вот эти мелкие чиновники забыли, когда сами покупали продукты в магазине или за собственные деньги мыли личную машину. Потому что в России даже самый мелкий чиновник имеет огромную власть над предпринимателем.

Не хочется расстраивать президента, но почти убежден: Дмитрий Анатольевич, к сожалению, сейчас вы не можете защитить ни одного предпринимателя в нашей большой стране. Вот именно поэтому мои знакомые - владелец мойки, ресторатор и строитель - не бегут в прокуратуру или Следственный комитет, а молча моют машины, кормят отбивными проверяющих и безропотно (и бесплатно!) кладут плитку в чужих коттеджах. Их можно понять. Их можно осуждать.

http://ulpressa.ru/2010/12/30/article143502.html

В нашей небольшой со все сокращающейся численностью населения Ульяновской области создается еще одно, уже не знаю какое по счету, министерство. И все бы ничего, но министерство это будет заниматься, как заявил на одном из совещаний глава правительства области Сергей Морозов, развитием экономики.

Так и хочется спросить уважаемого Сергея Ивановича: а что, все министры его правительства, каждый в своем ведомстве, этим заниматься не должны? А может, не могут? Или этим решением Вы хотите освободить их от обязанностей развивать отрасли, которыми они руководят? Странное решение. И напоминает оно мне времена, когда в бывшем СССР наряду с министерством сельского хозяйства функционировали министерства мясо-молочное, растениеводства. В стране тогда, кроме как на рынке, трудно было купить картофель и редиску. Не успело тогдашнее Политбюро ЦК КПСС учредить их, и они развалились. Попытка на каждую проблему в народном хозяйстве создать соответствующий орган, на мой взгляд, – признак серьезной стагнации, отчаяния и паники, невозможности руководства организовать надлежащую работу органов управления.

В структуре нынешней власти в регионе появились уполномоченные по правам сначала человека, позже ребенка. Если так дальше дело пойдет, надо ожидать появления защитника прав молодежи, стариков и проч. Как будто любой министр, директор любого департамента, да и простой правительственный чиновник, и глава правительства в первую очередь, не ответственны за права граждан всех категорий, не должны защищать или хотя бы не позволять нарушать их права. А дети для уполномоченного по правам человека – не человеки, и от защиты их прав, как и весь аппарат правительства, он теперь освобожден?

Подобные решения принимает и федеральная власть. Помню, как-то на заседании правительства его глава Владимир Путин заявил: проблема есть, надо создать соответствующее ведомство и поручить ему этим заняться.

Вместо того, чтобы повышать профессионализм, работоспособность и ответственность за порученный участок работы руководителей уже существующих структур, клепают новые и новые управленческие структуры. Тем самым объективно освобождая сотни чиновников от ответственности за положение дел в отрасли, в регионе, в стране в целом. Аппарат управления становится громоздким и, как отмечают те же лица, которые эти управленческие пирамиды громоздят, мало эффективным. И тут уже не помогают ни публичные порки министров, ни угрозы их отставки, ни бесконечные перетусовки системы органов власти.

Тенденция экстенсивного, если так можно выразиться, руководства все больше и больше поражает все структуры управления в стране и на местах. Без конца создаются органы узкого направления в силовых структурах. В МВД скоро, надо полагать, появятся управления по борьбе с кражами, по охране порядка на массовых зрелищных мероприятиях, по борьбе с бомжами и т.д.

По этому же принципу формируется и все наше законодательство.

Дело доходит до абсурда. Недавно в одном из регионов группа молодых людей совершила общественно опасное деяние. Полиция их задержала, но, как заявила ведущая теленовостей, их выпустят, так как ни в Уголовном, ни в Гражданском кодексе нет статей, предусматривающих наказание за это конкретное злодеяние.

За убийство человека или причинение тяжкого вреда здоровью УК предусматривает серьезное наказание. А за подделку лекарственных препаратов, всех основных продуктов питания, алкогольной продукции, в результате которой гибнут и лишаются здоровья тысячи граждан, наказание предусматривается в виде грошового штрафа. Выходит, что это осознанное, смертельно опасное действо не является хотя бы покушением на убийство множества граждан. Более того, подделка лекарств и продуктов питания не является, по нашему законодательству, даже мошенничеством.

Открывая осеннюю 2011 года сессию Государственной Думы России, Борис Грызлов нацелил депутатов на труды тяжкие. Ведь предстоит несчастным за эту сессию принять аж 600 законов! В том же своем выступлении он отметил, что ситуация в экономике страны очень сложная. От себя добавлю, что сложной она является и оттого, что скоро в час будете, господа депутаты, клепатьпо сотне законов. Ведь принцип, по которому вы творите, предусматривает многотомный закон на каждый чих гражданина, на каждое событие. А в результате на необъятных просторах отечества нашего творится бардак, гибнут люди, а серьезной ответственности, если не повелит президент, никто не несет. Многослойные контролирующие структуры бездействуют, начинают в пожарном порядке свою работу лишь после серьезнейших ЧП. Бардак везде и во всем углубляется. Руководители всех ветвей власти и хозяйствующих субъектов скоро будут вынуждены создавать еще и ведомства по учету законов.

Характерно, что на всех уровнях нашей власти уже давно созрело понимание пагубности безмерного разбухания органов управления. Многократно принимались, в том числе и у нас в области, решения по сокращению численности чиновников, но меньше их не становится. И происходит это оттого, что пошли по пути создания руководящих органов отдельно для каждой проблемы. А их в любом обществе тьма. И в силу объективных факторов жизни проблемы появляются новые и новые. А наше российское руководство пытается все их объять соответствующими управленческими структурами, то есть объять необъятное. Нужен совершенно иной принцип формирования и функционирования органов власти.

Нужно осознать, что на начальном этапе перехода от одной системы государственного устройства к другой острота ситуации требовала создания на какой-то короткий период управленческих органов для решения конкретных, неотложных, острейших проблем. Однажды я побывал в одном очень важном государственном учреждении. Возникла потребность посетить туалетную комнату. Я был поражен грязью и замусоренностью того помещения. Не мог не задать одному из чиновников учреждения соответствующий вопрос. «Сокращаем штаты», – съязвил он мне в ответ.

В заключение хочу разделить озабоченность Сергея Ивановича Морозова тем, что его министры не способны развивать вверенные им министерства. Развивать предприятие, ведомство, отрасль способен только тот руководитель, который, прежде всего, способен организовать его эффективную работу. Рационально, по-хозяйски использоватькаждую копейку. А как с этим обстоит у нас в области и городе? Приведу два красноречивых примера.

Нет в городе и области чиновника, депутата, ответственного работника, который ежедневно не ездил бы через старый мост. Если ехать по нему из центра, то метрах в ста от пролетов моста можно видеть круглые сутки уже который год не выключаемый сияющий фонарь освещения. Уверен, видели это маленькое безобразие все наши новаторы – реформаторы, экономисты и прочие властные специалисты. И что же? Никому нет дела?

Или не могут выключить? Не могут устранить столь малюсенькую, на виду у всех красующуюся бесхозяйственность? Тогда уместно всю ораву наших ульяновских чиновников спросить: а зачем беретесь за решение очень сложных и важных проблем, если не способны видеть и устранять такое под носом?

После сдачи нового моста недели две он сиял огнями круглые сутки, очевидно, показывая, какие мы богатые. А потом установили систему выключения его освещения в светлое время суток. Но как? По всему городу с рассветом освещение с горем пополам в прошлый зимне-осенний и весенний период выключалось, а на Президентском мосту сотни огромных фонарей сияли огнями минут двадцать еще после восхода солнца. Кому я только не звонил по этому поводу! Огни на мосту сияли, соревнуясь с солнцем ясным. И тогда, подумав, что раз мост Президентский, то, очевидно, его освещением занимаются службы президента, а нашим новаторам-хозяйственникам до него дела нет, написал по электронке на блог Медведева. Через месяц получаю письмо с нашей площади Ленина, прочитав которое, едва не лишился рассудка. Министр поставил свою подпись под таким текстом, что если и дальше Морозов будет пользоваться его услугами, то над этим чиновником надо обязательно создавать какой-то орган, который бы хоть нормальные, грамотные отписки писал. Не говоря обо всем остальном. Плюс ко всему этот чиновник в своей отписке наврал, будто бы я обращался не к президенту, а к нему лично.

Андрей ПЕРЕПЕЛЯТНИКОВ