терпилы

В 1991 году в Доме аспирантов и студентов Московского университета был такой отучай. Ночью подгулявшая компания студентов-кавказцев, преимущественно чеченцев, высыпалана улицу и во все горло стала орать, обращаясь к окнам многоэтажного общежития: "Все русские - говно! Все русские - трусы! Все русские - свиньи!".

Сам я в ту пору был в отъезде, и эту историю мне рассказали мои соседи по комнате. Они все слышали, но не решились выйти наружу. В каждой отдельной норке огромной общаги, наполненной молодыми, вступающими в жизнь людьми, эти крики были хорошо слышны. Но не вышел никто. И до сих пор, испытывая в душе стыд и гнев, я спрашиваю себя: а хватило бы у меня мужества выйти к этой беснующейся толпе, окажись я тогда в общежитии? Спрашиваю и не могу ответить...

В качестве какого-то оправдания студентов университета можно сказать, что к проявлению такого рода оголтелого национализма мы были тогда совершенно неготовы. Мы выросли в многонациональной стране и слова о дружбе народов всегда принимали за чистую монету. Я знал, что я русский, гордился этим, но, честное слово, не думал о том, что это как-то отделяет меня, делает выше или ниже кого-то другого. Но это продолжалось только до той поры, пока я не столкнулся с чеченцами и с их сатанинской гордыней. Кто-то столкнулся с этим раньше - в армии, пройдя через горнило "землячеств", переплюнувших своею жестокостью пресловутую "дедовщину". Я в университете увидел эту замкнутую только на себе националистическую стаю, уже тогда замеченную в нечистых криминальных делах.

Что же творилось в это время на исторической родине чеченцев? Об этом красноречиво говорят краткие свидетельства граждан нечеченской национальности, живших тогда в республике:

"В феврале 1993 года чеченцы убили на улице мою соседку. Ей пробили голову переломали ребра, изнасиловали. В квартире рядом была также убита женщина, ветеран войны Елена Ивановна. В 1993 году жить стало там невозможно: убивали кругом, машины подрывали прямо с людьми. С работы русских стали увольнять без всяких причин. В квартире убили мужчину 1905 года рождения. Девять ножевых ран нанесли ему, дочь его изнасиловали и убили тут же, на кухне" (А. Кочедыкова, проживала в Грозном).

"В феврале 1994 года пришли в нашу квартиру чеченцы с автоматами, привязали меня к кровати и стали избивать в присутствии детей, двух и семи лет. Они хотели завладеть квартирой. Старший сын пытался развязать мне руки, но увидевший это чеченец наступил ему ногой на руку. Вырвавшись, я побежала к отцу на работу По дороге встретила полицейский патруль. Просила о помощи, но они так и не приехали. 11 или 12 декабря я сама точно видела, как у женщины из нашего дома отбирали 3-летнего ребенка. Она стала защищаться, но ее и мальчика застрелили". (Марина Камакина, родилась и жила в г. Грозном, русская).

Таких свидетельств - сотни. Я умышленно не пишу о тех зверствах, которые были совершены после ввода федеральных войск:

для них у чеченцев был хотя бы повод. Из своих журналистских встреч навсегда остался в памяти отстраненный, глухой голос четырнадцатилетнего русского паренька, беженца из Грозного, рассказавшего, как на его глазах и глазах матери чеченцы сожгли его старшего брата за отказ вступить в армию Дудаева. Помню плачущего старика-осетина, прошедшего всю Великую Отечественную войну но не видавшего таких зверств и издевательств, которым подверглись его земляки в Пригородном районе Осетии от рук чеченских и ингушских националистов. Там же, в Пригородном районе, в селении Тарском, глава местного самоуправления Славик Елиозович Демеев подарил мне книгу: "Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области", изданную еще в 1911 году. Развернув ее, я с изумлением обнаружил уже знакомую мне страшную хронику преступлений, только совершенных в другую эпоху.

"Близ хутора Васильева, на земле аула Шама-Юрт, убиты два казака (станицы Калиновской и Савельевской), 16-тилетняя девица и 10-летний мальчик, которые все брошены в зажженный стог и сожжены. Мальчик, как видно, горел даже живым, а, может быть, и остальные. Потому что в нескольких саженяхот стога, на земле найдены были выпавшие из горевшего бешмета крючки и кучка обгоревших, склеившихся в ком семечек, бывших в кармане мальчика. По-видимому, горевший выскочил из огня, но отбежав, упал, продолжая гореть, и был снова брошен в костер злодеями. Трупик его найдет в стогу вместе с остальными трупами.

"В 1908 году опять-таки убит даже 13-летний мальчик Павел, сын нашего старшины Щеткина, служащего на этой должности вот уже 12 лет, - как месть за справедливую службу Щеткина. И все это остается безнаказанно. Что же касается грабежей и воровства, то им не может быть и конца".

Обратите внимание на эту фразу "и все это остается безнаказанно". Этот вопль мирного населения о защите так и не был услышан ни тогда, ни сейчас. Но вернемся к истории.

Русские жили на Кавказе еще в стародавние времена. Вспомним хотя бы Тмута-раканское княжество домонгольской Руси, столица которого находилась недалеко от нынешней Тамани. О поселениях гребенских казаков в районе Терека было известно еще со времен Ивана Грозного. В этом плане мы такие же коренные жители Северного Кавказа, как и все другие населяющие его народы.

Ну, а что же чеченцы? При каждом потрясении основ нашего государства они всегда наносили ему удар в спину.

В 1918 году, возвращаясь с турецкого фронта в охваченную безвластием страну, атаман Шкуро так описывал свое путешествие из Баку в Минеральные Воды. "Нам подали составы, и мы тронулись на Грозный. Это путешествие по железной дороге останется надолго в моей памяти. Мы проезжали местами, где еще недавно кипела отчаянная война между отстаивавшим свои очаги местным русским населением и горцами, решившими изгнать его из пределов своих стародавних земель... Одичавшие собаки бродили и жалобно выли на пепелищах и, голодные, терзали раскиданные всюду и разлагавшиеся на солнце обезглавленные трупы русских поселян, жертв недавних боев. Зрелище этого беспощадного истребления трупов мирных поколений, этого разрушения культуры, напоминавшее времена Батыя и Чингисхана, было невыносимо тягостно и разрывало душу". Пройдет 25 лет с описанных белым атаманомсобытий и уже представители Красной Армии перед лицом новой беды вынуждены будут докладывать в центр о положении в районах Чечено-Ингушской АССР.

"При приближении линии фронта в августе-сентябре 1942 года антисоветские авторитеты, связавшись с немецкими парашютистами, по указаниям немецкой разведки организовали вооруженные выступления в Шатоевском, Чеберлоевском, Итум-Калинском, Веденском и Галанчожском районах.

В марте 1942 г. из 14 576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13 5б0 человек, которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам.

Группа чеченцев под руководством Алаутдина Хамчиева и Абдурахмана Бельтоева укрыла парашютный десант офицера германской разведслужбы Ланге и переправила его через линию фронта. Преступники были награждены рыцарскими орденами и переброшены в ЧИ АССР для организации вооруженного выступления.

На 1 ноября 1943 года в республике оперирует 35 бандгрупп. Свыше 4 000 человек - участников вооруженных выступлений 1941-1942 гг. - прекратили активную деятельность, но оружие - пистолеты, пулеметы, автоматические винтовки - не сдают, укрывая его для нового вооруженного выступления, которое будет приурочено ко второму наступлению немцев на Кавказ".

В феврале 1944 года за 7 дней была произведена массовая депортация чеченцев и ингушей. Несмотря на столь короткие сроки, она готовилась со всей тщательностью и в обстановке полной секретности. Всего за время проведения операции при оказании вооруженного сопротивления и попытках к бегству погибло 50 чеченцев и ингушей. В пути следования родилось 56 человек, умерло 1272, в основном больные и старики. К моменту прибытия эшелонов в Казахстан и Киргизию было подготовлено 75 тысяч помещений, мукаи крупы. Сельхозбанк получил указание выдать спецпереселенцам ссуды на строительство домов. По постановлению СНК СССР каждая семья могла получить по одной голове крупного рогатого скота в счет погашения долга за оставленный на родине скот.

А в это время другие эшелоны с русскими, дагестанцами, осетинами, кумыками уходили на Запад, где в тяжелых боях за Родину отдавали свои жизни во цвете лети сил...

Возвращение репрессированных в 1957 году сразу пополнило список жертв террора. Не в силах отомстить властям -отмщали простым людях. В одной станице Тарской за все так называемые мирные годы жизни было убито 37 человек, около 50 получили ножевые ранения. Но пожар широкомасштабного конфликта раздуть тогда не дали. Его тушили не столько полицейскими мерами, сколько передачей исконно казачьих земель в состав Чечено-Ингушетии (около 4 тысяч кв. километров), различными кредитами и мерами по развитию этой национальной автономии. Страсти поутихли, но уголья годами копимой ненависти продолжали тлеть. С приходом к власти Дудаева началось открытое преследование всего нечеченского населения республики. Но Москва предпочитала не видеть этих страданий, не слышать русских слез. Так было и в годы чеченской войны. Серая интеллигентская туча, как могла, героизировалабандитов, раздувала комплекс вины у русского народа, якобы самого повинного в том, что с ним творят.

На территории России чеченцы стали совершать террористические акции с захватом заложников и угоном воздушных судов еще в октябре 1991 года. Продолжили их и после подписания Хасавюртовских соглашений. Прогремели взрывы в Армавире, Пятигорске, Владикавказе, Каспийске. Но только когда гроза разразилась в самой столице и стала угрожать самому этому государству в государстве - российские политики наконец-то перестали делать вид, что ничего не происходит. В первый раз всерьез забили тревогу. Но даже сейчас, когда в своих домах стали гибнуть сотни ни в чем не повинных людей, - все же находятся те, кто готов оправдывать террористов. Снова вытащили на телеэкраны траченого молью Ковалева-Адамовича. Он и ему подобные уверяют нас, что "у преступности нет национальности". Но дело-то как раз в том, что преступниками они себя и не считают. Спросите у любого члена чеченской преступной группировки - кто он? И он ответит, что он борец против русских и ненавистной ему России. Бандитизм "- просто одна из форм борьбы. И в этом смысле их преступность имеет ярко выраженную националистическую окраску.

Нужно четко в законе положить конец практике двойных стандартов. Все народы равны на территории Российской Федерации. Не должно быть титульных и нетитульных наций. Межэтнический мир в России недостижим за счет подавления национального самосознания одного большого народа в пользу многих маленьких.

Но... все эти пожелания к власти, которая пока еще ничем не заслужила права называться патриотической. Уповать на ее твердые и последовательные решения мы не можем. Эта власть вернула нас во времена Батыя, когда никто ни от чего не защищен. И поэтому мы должны научиться защищать себя сами. Должны научиться драться, должны подставлять плечо тому, кто рядом.

Наш враг хорошо разбирается в человеческих слабостях. Он не остановится ни перед какой низостью для достижения своих целей. Его почерк - беспредел. Но если мы не хотим, чтобы наши дети стали рабами, противопоставить этому террору мы должны встречный контртеррор. Нельзя уповать на то, что мы - большой народ. У представителей большого народа всегда много иллюзий на счет того, что кто-то за него сделает его работу. Но когда выходишь на бой, выходишь не с большим народом за спиной, а один на один. А чаще складывается так, что выходить приходится одному против сплоченной в своей ненависти стаи. Их ненависть сильнее. Так ненавидеть мы не умеем. Но наша любовь выше. И дело наше правое. И если мы найдем в себе мужество выйти на этот бой - мы победим!

Святому было девятнадцать лет

Евгений Родионов - новый мученик за Христа

Необычной была эта служба в храме апостолов Петра и Павла в усадьбе Знаменка возле Петергофа…

Крестообразно сложив на груди руки, двигались к причастию приехавшие в храм на автобусе бойцы погранотряда имени Андропова. В пятнистой камуфляжной форме благоговейно подходили они к Чаше со Святыми Тайнами, а с дьяконских дверей алтаря смотрел на них облаченный в такую же пятнистую камуфляжную форму новый мученик за Христа воин Евгений Родионов…

Вставший на дверях алтаря рядом с образом Божией Матери он – в этом году ему исполнилось бы всего двадцать четыре года! – мог бы стать сослуживцем этих подходящих к Святому Причастию пограничников, но Господь судил ему другой путь.

«Здесь лежит русский солдат Евгений Родионов, - начертано на кресте, установленном на его могиле защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа, казненный под Бамутом 23 мая 1996 года».

1.

Проста и обыкновенна короткая биография Евгения Родионова.

Родился он 23 мая 1977 года.

Рос обычным – крепким и здоровым ребенком. В школе учился хорошо, но когда закончил девятый класс, пошел работать на мебельную фабрику.

Работа мебельщика – он овладел специальностями сборщика, обойщика и раскройщика - ему нравилась, да и заработок был приличным. Как вспоминает мать, Любовь Васильевна Родионова, она и на трех работах столько не получала…

Жизнь стала налаживаться…

Тогда, в 1994 году Родионовы переехали в двухкомнатную квартиру.

А через год, когда ему исполнилось восемнадцать лет, Евгения призвали в армию.

- Идти в армию Женя не хотел… - рассказывает Любовь Васильевна. – Но долг - это все. И он, и другие ребята из его компании, все прекрасно понимали, что есть вещи, которые хочешь, не хочешь, а делать надо. Ни о каком увиливании от армии вопрос никогда не стоял.

Не пытался увиливать Евгений и тогда, когда его направляли в Чечню.

- Женя, там идет война, ты даже не знаешь, насколько это серьезно. Там уже есть пленные, есть погибшие, и если что случится, ты ведь знаешь, мне не пережить, - отговаривала его Любовь Васильевна.

- Мама… - ответил ей Евгений. – От судьбы еще никто никогда не ушел… Я могу выйти на дорогу, и меня задавит машина. Тебе что, от этого будет легче? А плен… Плен это уж как повезет…

13 января 1996 года Евгений был командирован в воинскую часть 2038 Назранского погранотряда, а еще через месяц, 13 февраля 1996 года, молодых солдат послали дежурить на контрольно-регистрационный пункт, в двухстах метрах от заставы.

Этот КРП находился на дороге, по которой чеченские боевики перевозили оружие, боеприпасы и пленных и представлял собою обыкновенную будку без света, без связи, без какой-либо огневой поддержки…

Здесь практически безоружные солдаты и были захвачены чеченскими бандитами.

Офицеры слышали крики солдат, звавших на помощь, но не посмели покинуть заставу… Командованию они доложили, что солдаты дезертировали из части…

16 февраля, Любовь Васильевна Родионова, получила телеграмму, что ее сын, Евгений Александрович Родионов, самовольно оставил часть, и командование просит ее принять меры для возвращения сына на службу.

Телеграмма была послана, когда чеченцы уже начали пытать захваченного в плен Евгения Родионова…

2.

«Эта телеграмма на всю жизнь черной полосой отрезала меня от той светлой пусть не совсем легкой, но нормальной жизни, которую мы прожили с сыном, - вспоминает Любовь Васильевна. - Было страшно, что на него такое могли подумать. Женю все знали как верного, принципиального человека. И вдруг, получив такую телеграмму, я уехала туда, а здесь, дома, по подвалам, по даче стали лазить милиционеры - искать дезертира.

Когда я приехала в часть, передо мной извинились и сказали, что в суматохе не разобрались сразу, погорячились. На самом деле там все было настолько очевидно, что даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы… Наблюдающий видел, как в три часа подъехала к блокпосту «скорая помощь», он даже слышал крик: «Помогите!». После этого - тишина. Никого почему-то это не взволновало, почему-то не был поднят по тревоге отряд. В четыре часа утра пошли менять ребят, а когда пришли, их уже не было…»

Любовь Васильевна Родионова, исходившая всю Чечню, утверждает, что ее сын попал в плен по халатности офицеров. Тех офицеров, которые, приехав с ним из Калининградской области, думали, что они едут отдыхать; тех, которые прежде, чем обеспечить безопасность солдат, первым делом построили баню.

«После того, как Женю взяли в плен, - пишет она, - все изменилось. Будку отодвинули немножко вглубь от дороги, подальше, выкопали по окопчику возле нее, наверху на будке поставили пулемет, а рядом - БТР для огневой поддержки. Почему надо было потерять четырех солдат, чтобы поступить именно так, как надо было поступить с самого первого дня? Если у командиров не было ни ума, ни сердца, ни какой-то ответственности за судьбу солдат, то хотя бы посмотрели, как укреплены были другие заставы. Я проехала по всем заставам - да там целые укрепрайоны были, там были блиндажи, бревна, мешки с песком...»

Все можно понять и все можно объяснить…

Можно понять, зачем Ельцину потребовалось посылать на войну с чеченскими бандитами необученных плохо вооруженных мальчишек. Их кровью отмывались капиталы дьяченок и березовских…

Можно понять, чем была вызвана трусливая бестолковость «отцов-командиров». Трудно требовать, чтобы за те нищенские зарплаты, которые и выплачивались-то нерегулярно, офицеры воевали более отважно и ответственно…

3.

Увы… Произведенные в последние десятилетия реформы, так основательно перемешали все нравственные понятия в общественном сознании, что сейчас мы гораздо легче понимаем и объясняем, почему тот или иной человек прошел на подлость, воровство или предательство, нежели людей, которые среди безудержной продажности и измены продолжали сохранять свою честь и верность Родине, даже когда и приходится жертвовать для этого своей собственной жизнью…

«Он три с половиной месяца находился в плену, – рассказывает Любовь Васильевна Родионова. - Я знаю, он ждал, он надеялся, что его не оставят, его просто не могут оставить, что его освободят и что все это кончится, только он оказался никому не нужен. К сожалению, и не он один. Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен - это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен - это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете».

Чеченские бандиты потребовали, чтобы Евгений, если хочет остаться в живых, снял с себя нательный крест и согласился принять мусульманство.

Евгений отказался снять крест, и озверевшие чеченцы после мучительных – они длились три месяца - пыток отпилили ему голову.

Чеченец Хойхороев выбрал для этого день, когда Евгению исполнилось девятнадцать лет…

4.

Иногда, когда заходит разговор о новом мученике за Христа воине Евгении, приходится слышать, дескать, Ельцин, разумеется, сволочь, а чеченцы – звери… Но зачем, спрашивается, Евгений Родионов пожертвовал своей молодой жизнью, чего он добился этим, чего хотел доказать?

Эти рассуждения свидетельствуют только о болезни, поразившей наше общество, о том духовном опустошении, которое вызывает она в людях…

Совершенный подвиг не бывает напрасным… Может быть, никто не сделал на этой войне для России больше, чем солдат Евгений Родионов…

Его предало московское правительство, пославшее необученных мальчишек на эту войну. Его предали отцы командиры, пославшие его прямо в руки чеченских бандитов.

Только он не предал никого.

Он переступил и через свой страх, и через свои обиды, и одержал победу, которая дается труднее всего… Он одержал победу, которую должен одержать в себе каждый человек, если желает спасения и своей Родины, и своего собственного...

Девятнадцатилетний Евгений Родионов прошел через немыслимые мучения, но не отрекся от православной веры, а утвердил ее своей мученической кончиной. Он доказал, что еще живо православие, что еще и сейчас, после стольких десятилетий свирепого атеизма, после стольких лет безудержного демократического разврата, способна Россия, как и в прежние времена, рождать мучеников за Христа, и значит, она непобедима, как бы не предавали ее в Кремле…

5.

Проста и обыкновенна короткая биография Евгения Родионова.

Рос он крепким и здоровым ребенком. В школе учился хорошо, когда закончил девятый класс, пошел работать...

Единственные, известные пока свидетельства – воспоминания матери. Любовь Васильевна перебирает события его короткой жизни и как бы пытается различить в сыне то, что отличало его от других сверстников.

Она рассказывает о чувстве опасности, которое не покидало ее долгое время после того как родился Евгений. Потом все забылось, и вспомнилось через девятнадцать лет.

Она рассказывает, что хотя и рос мальчик здоровым и крепким, но он долго не начинал ходить, и, забеспокоившись, Любовь Васильевна решила его крестить. Через месяц после этого Евгений пошел, пошел твердо, уверенно, не спеша.

Удивляла и его наблюдательность. Евгений обращал внимание на то, на что никогда никто не обратил бы внимания.

«Я помню, - пишет Любовь Васильевна, - я взяла его с собой в лес, было жаркое хорошее лето. Лес у нас был рядом. Он стоял на тропинке среди высокого папоротника. Я спряталась, и думала, что сейчас он начнет меня искать, проявит какое-то беспокойство. Тишина. Потом я выглянула, и с удивлением обнаружила, что мой ребенок даже забыл, что рядом мама, - он так увлеченно разглядывал папоротник, по которому ползали разные букашечки, и с такой радостью на все это смотрел; и потом, по жизни, каждую травинку он как-то видел особенно. Мне это не дано. Я могу идти по тропинке и машинально срывать растущую на обочине траву, листики, веточки, не замечая этого. Он никогда этого не делал, всегда говорил: «Мама, тебе руки надо завязать».

Очень скоро Любовь Васильевна обнаружила, что при всей тихости, незаметности, сын обладает достаточно твердым характером.

В одиннадцать лет он вернулся с летних каникул с крестиком на шее.

- Женя, что это? – спросила Любовь Васильевна.

- Это крестик. Я ходил с бабушкой в церковь перед школой, так что причастился, исповедался, и это мне дали.

- Женя, сними, ты что, над тобой будут смеяться.

Сын промолчал, но крестика не снял.

Не снял он креста и тогда, когда его истязали озверевшие чеченские бандиты.

6.

В десятках храмов в различных городах России довелось мне видеть портреты мученика за Христа воина Евгения…

И вот этот, иконописный образ его…

Облаченный в пятнистый камуфляж, в полный рост, встал мученик воин Евгений по левую сторону от Царских Врат. По правую сторону – царь-мученик Николай Второй.

И это соседство, и само появление мученика за Христа воина Евгения в храме Петра и Павла в Знаменке, имении, принадлежавшем главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, великому князю Николаю Николаевичу, не случайно.

Сохранилось письмо, которое прислал семилетнему Николаю Николаевичу император Николай Первый…

«Пишу тебе в первый еще раз… с благодарным к Богу сердцем вспоминая, что тобою наградил нас Господь в минуты самые тяжкие (великий князь родился 27 июля 1831 года, когда бушевала эпидемия холеры, и то там, то тут вспыхивали холерные бунты – Н.К.) для нас, как утешение и как предвестник конца наших разнородных бедствий. Вот и семь лет тому протекло, и вместе с этим, по принятому у нас в семье обычаю, получил ты саблю!!! Великий для тебя и для нас день. Для нас, ибо сим знаком посвящаем третьего сына на службу будущую брату твоему и родине; для тебя же – тем, что получаешь первый знак твоей будущей службы. В сабле и мундире офицера ты должен чувствовать, что с сей минуты вся будущая твоя жизнь – не твоя, а тому принадлежит, чьи именем получил ты сии знаки. С сей минуты ты постоянно должен не терять из мыслей, что ты беспрестанно стремиться должен постоянным послушанием и прилежанием быть достойным носить сии знаки, не по летам тебе данные, но в возбуждение в тебе благородных чувств и с тем, чтобы некогда достойным быть своего звания. Молись усердно Богу и проси Его помощи»…

Это письмо не просто из другого времени, оно - из другой, непохожей на нашу России, где просто немыслимыми были ставшие нынче обыденными предательства.

И смотришь на образ воина Евгения и думаешь, что бессильными перед ним оказались семьдесят лет советского атеизма и десятилетие демократического разврата, хватило у него духовных сил, чтобы перешагнуть через разверзшуюся в истории Святой Руси пропасть и встать рядом с Царем мучеником.

В одном ряду стоят они посреди не до конца отреставрированного храма Петра и Павла в Знаменке, и это соседство их с руинами тоже знаменательно. Для того и встали они здесь, чтобы помочь нам поднять до сих пор еще лежащие в руинах храмы наших душ.

7.

Я смотрел на молодых пограничников из отряда имени Юрия Андропова, внимавших проповеди настоятеля храма Петра и Павла отца Евстафия, и думал о том, как чудесно, призвал сюда этих ребят мученик за Христа воин Евгений.

Как рассказала Лия Лаврова, руководитель секции «Милосердие» при Городском Совете женщин, в Сосновом Бору (городе Ленинградской атомной электростанции) ведется большая работа по сотрудничеству Церкви и Армии. Заключен договор с командованием пограничных частей и военного госпиталя об организации Школы патриотического воспитания имени Святого Царя мученика Николая Второго.

На память святого Александра Невского была устроена паломническая поездка в Александро-Невскую Лавру к мощам благоверного князя. Когда возвращались назад, остановились в Знаменке. Здесь и познакомились пограничники с настоятелем храма Петра и Павла, а главное со своим сверстником мучеником за Христа воином Евгением.

Отец Евстафий пригласил их на Литургию, и вот, и причастие… В пятнистой камуфляжной форме благоговейно подходят молодые пограничники к Чаше со Святыми Тайнами, и с дьяконских дверей алтаря смотрит на них облаченный в такую же пятнистую камуфляжную форму новый мученик за Христа воин Евгений Родионов, которому в будущем году исполнилось бы всего двадцать пять лет…

Они почти сверстники, только эти ребята еще в начале Пути, который уже прошел до конца мученик за Христа воин Евгений… Пути, по которому, как и тысячу лет назад идет, не сворачивая, наша страна…

фотографии Елизаветы Лозновской

Николай КОНЯЕВ