Лев Валкин: «Нужно создавать ИТ-движуху в Ульяновске»
Лев Валкин, айтишник из Ульяновска, уже десять лет
живёт в Силиконовой долине – американском компьютерном рае. Он создал
революционную систему комментирования сайтов JS-Kit, когда одна строчка
HTML-кода превращает статичный веб-ресурс в динамический. Проект привлёк
инвестиций на сумму больше пяти миллионов долларов. Сегодня Лев
всячески старается, чтобы Ульяновская область стала Силиконовой долиной
по-русски.
ОТ СЛОМАННОГО КОМПЬЮТЕРА ДО СИЛИКОНОВОЙ ДОЛИНЫ
- Лев, от Ульяновска до Силиконовой долины путь неблизкий. С чего он начался?
- Лет в 10 мне купили компьютер. Сломанный. В нём не было возможности
играть в игры. И я, для того, чтобы развлечься, научился
программировать. Это затянуло, и когда появилась возможность играть в
игры, я смотрел на них с гораздо меньшим восторгом, чем раньше…
- А расскажите о своей первой полезной программе. Давно это было?
- Ещё в Димитровграде, лет в 13. Отец притащил задачу со своей работы
– НИИАРа. Он пользовался электронными таблицами VisiCalc, и там была
какая-то проблема с флагами мигания и яркости.
Названия колонок и столбцов не были яркими. Вместо этого они просто
мигали, и это очень раздражало. Из-за того, что у меня не было исходных
кодов программы, я написал резидентную программу на ассемблере, которая
несколько раз в секунду ходила по экрану и отключала мигание.
- Вы учились в политехе на факультете информационных систем и
технологий, а на четвёртом курсе переехали в Силиконовую долину. Как
складывались отношения с Америкой?
- Я переехал и начал работать в компании «Netli», которая занималась
ускорением интернета. И она очень успешно его ускоряла. Я был одним из
первых её сотрудников, потом компания выросла до 50 человек, а потом её
продали за $188 миллионов долларов. В следующей компании мы за три
месяца сделали очень серьёзный проект, запустили его, и нас купила
«Cisco» — 11 человек за 13 миллионов долларов.
Параллельно я решил делать что-то самостоятельно, и маленький
двухвечерний проект вылился в компанию «Echo», где сегодня я выполняю
функцию технического директора.
- Лев, скрипт JS-Kit, который Вы разработали, решил проблемы многих крупных сайтов. Расскажите о нём подробнее.
- JS-Kit — это первый скрипт, который позволил вставить в сайт,
который не был для этого изначально оптимизирован, систему
комментирования. Это всего одна строчка, которую я могу назвать прямо
сейчас по памяти. Предыдущие системы либо требовали серьёзной и долгой
интеграции с сайтом, либо их было невозможно установить. JS-Kit стал
технологическим прорывом на этом рынке и открыл дорогу многим успешным
клонам.
- А чем Вы занимаетесь сегодня?
- Сейчас мы масштабируем компанию «Echo» – бывший JS-Kit. Через эту
систему проходит несколько миллиардов запросов в месяц. Это примерно
несколько десятков тысяч запросов в секунду. Среди наших клиентов –
информационное агентство «Рейтер», электронная версия газеты «Вашингтон
пост», сайты Леди Гага и Эминема. Мы внедряемся в их страницы и получаем
весь трафик, то есть, по сути, превышаем их масштаб.
А ещё я пытаюсь способствовать тому, чтобы в Ульяновске было хорошо…
УЛЬЯНОВСК КАК ЯЙЦО СИЛИКОНОВОЙ ДОЛИНЫ
- Лев, откуда такой интерес к Ульяновской области? Что это? Корни тянут? Патриотизм?
- Я не смог нанять людей в Силиконовой долине, когда развивал
компанию «Echo»: качество кандидатов было не самое лучшее, и их
количество не очень большое. Поэтому я решил нанять ульяновцев: сначала
двоих, потом ещё двоих… Это оказалось легко, и качество образования и
опыта оказалось именно таким, какое требовалось.
А патриотизм — странное понятие. Я не хочу быть патриотом людей,
которые мне здесь не нравятся, я не могу быть патриотом места. Я могу
быть патриотом коллег, которые здесь работают, развивают бизнес.
- А что изменилось в Ульяновске с тех пор, как Вы начали проявлять к нему активный интерес?
- Мой приход сюда (а именно приход компании «Echo») – это палка о
двух концах. С одной стороны, некоторые критикуют, что я переманиваю
сотрудников, а с другой, я привнёс несколько интересных моделей
отношений, которых до этих пор в Ульяновске не было.
Например, у нас практикуется удалённая работа, и нашим работникам
необязательно ходить в офис. Как только сотрудник приходит, мы даём ему
часть акций, и он в большей степени чувствуют себя соинвестором,
хозяином этой компании. Кроме того, я показал работающую концепцию
венчурного финансирования IT, когда венчурный фонд вкладывает средства в
начинающую компанию, а в результате получает долю в её уставном
капитале, определенное количество акций.
Я долго жил и работал в Силиконовой долине и вижу на контрасте с
Ульяновском, что является его проблемными, узкими местами. Я просто
говорю тем, кто готов меня слушать, о том, что можно попробовать
сделать. И если Ульяновск не превратится во вторую Силиконовую долину –
это невозможно, – то по каким-то измеряемым критериям он перейдёт на
следующий уровень развития в области информационных технологий.
- Ваш доклад на августовском слёте ульяновских айтишников UL-CAMP звучал так: «Ульяновск как эмбрион Силиконовой долины»…
- Нет, не как эмбрион, как яйцо. Куриный эмбрион. Это последняя
версия названия, которая была опубликована в программе – для привлечения
внимания.
- А как Вы это себе представляете? Как провинция может выйти на такой уровень?
- Во-первых, потрясает то, что область не отсталая в плане ИТ, а
удивительно передовая. Тут не так много проектов по количеству, но по
качеству, по доступу к мировым рынкам, к российским рынкам; мы находимся
высоко в различных рейтингах.
Взять обновлённый список веб-студий России: десяток веб-студий из
Ульяновска занял места внутри первой сотни компаний. А ещё компания
«Креативная разработка» Руслана Фазлыева засветилась на российском
уровне… И если Ульяновск – это не ИТ-оазис, я не знаю, как это назвать.
НЕДРУЖНОЕ УЛЬЯНОВСКОЕ ИТ-СООБЩЕСТВО
- А какие есть проблемы у ИТ-сообщества Ульяновска?
- Успехи ульяновских компаний в большей степени являются случайными:
мы не видим, что они произошли из-за какой-то активной ИТ-коммуникации,
которая есть в Ульяновске. А все отдельные успехи неповторяемы и
единичны.
Сейчас компании работают, совершенно не пересекаясь друг с другом.
Сверху – заказчик, снизу – студент. Компании выкачивают труд и продают
его заказчику. Потом выкачивают деньги и распределяют их по студентам.
Компании живут параллельно, и никто друг с другом не работает.
Как появляются новые компании? Люди, видя успех, пытаются его
скопировать. При этом они находятся в информационной изоляции. Студенты,
которые думают, какую профессию выбрать, получают ограниченное
количество информации. Они учатся в вузах, чтобы свалить в Москву,
потому что там всё есть априори. И они не знают, ЧТО есть в Ульяновске. Я
сам этого не знаю. Две-три ИТ-компании? Да их здесь, как оказалось,
десятки!
- Судя по всему, Вы знаете, что нужно сделать, чтобы успех в Ульяновске стал повторяемым…
- Нужна здоровая среда, где происходит обмен идеями, обмен
бизнес-концепциями и подходами. А что сейчас? Скажем, приходит заказ, и
компания не в состоянии его выполнить. В ней скажут: мы всё-таки
попытаемся, потому что деньги терять не хочется, или же откажемся от
заказа.
Не было такого, когда заказ компания не делает, а передаёт коллегам
из другой компании. Частью моими стараниями эта модель появилась.
Например, Руслан Фазлыев и Камиль Калимуллин – генеральный директор
«ИТМ» – уже договорились. У них движки интернет-магазинов – продукты на
разных технологиях, и они решили, что если к «ИТМ» поступит запрос на
движок PHP, то его специалисты отправят клиента в «Креативную
разработку», а если запрос на ASP.NET, то наоборот. И это зачаток
горизонтальной коммуникации.
Другой хороший пример такой коммуникации – организация школы по
повышению ИТ-компетенции. Я спрашивал у Камиля, что послужило
катализатором, который позволил создать школу. И он прямо сказал, что
это моё выступление в Ульяновске в августе прошлого года.
- То есть проблема в том, что каждый отгородился стеной и не общается с коллегами. А ведь даже за клиентов не конкурируют!
- Да, главная проблема Ульяновска в том, что информация не
перемещается между людьми, заказы не перемещаются между людьми,
контракты не перемещаются между людьми. И это не создает единого
ИТ-пространства, это не создаёт ощущения, что здесь есть ИТ-движуха.
Студенты-айтишники этого не видят и не понимают, что в Ульяновске есть
ИТ-среда. Я же хочу катализировать создание этой среды.
- Когда необходимый «суп» из яйца будет готов, когда среда станет единой, что это даст Ульяновску?
- Студенты перестанут уезжать в другие города, абитуриенты перестанут
колебаться, куда пойти: в юристы, экономисты или айтишники. Для меня
вопросов нет – юристов и экономистов куча, они не нужны стране. Нужно,
чтобы они шли на информационные технологии.
Регион, который у всех на слуху, будет привлекать дополнительные
инвестиции, новые компании. Люди, которые здесь работают, не будут
думать, что в Ульяновске ничего нельзя. Они смогут прямо со своего
домашнего дивана поднимать проекты мирового уровня.
Развитие региона я вижу в переходе от экономики, которая базируются
на аутсорсинге – работе на другие регионы, к экономике, которая
производит продукт. Повышение зарплат в ИТ-компаниях снижает
привлекательность аутсорсинга и повышает привлекательность продуктовых
компаний.
Теперь такой сказочный призыв ко всем аутсорсинговым компаниям –
повысьте зарплату сотрудникам в два раза и попробуйте выжить. Это
автоматом приведёт из аутсорсинга к компании, которая делает продукт,
что гораздо лучше.
В РОССИИ ВСЁ ОЦЕНИВАЮТ С ПОЗИЦИИ КРИТИКИ
- Лев, Вы живёте в Силиконовой долине. Насколько здешние нравы отличаются от заморских?
- Самое первое, что идёт на ум – отношение к инновациям, к
инициативе. Если в России возникает какая-то идея, она автоматом
оценивается с позиции критики. Например: «Ой, да это не будет работать,
потому что – X, Y, Z», «Не высовывайся, потому что налоговая придёт»
либо «Это же столько риска и труда вложишь, а потом отнимут!»
- Какие вещи страшные рассказываете! Приведите пример.
- Вот просто вопиющий: я предлагал идею JS-Kit на блоге TechCrunch
(самый влиятельный мировой технологический блог – прим. А.К.), и народ
комментировал: «О, какая классная штука, я её себе поставлю!» Когда же я
опубликовал это в России, первой реакцией было: «И на это дали миллион
долларов?»
Россияне не видят примеров того, как простые, на первый взгляд, вещи
превращались во что-то гораздо более серьёзное. Один из таких примеров –
ульяновский ИТ-проект «Город в 3D». Я постоянно слышу, что это,
во-первых, не 3D, а во-вторых, какая-то ерунда: где в этом бизнес?
Человек сразу пытается представить – а этот выскочка умный или
проницательный, и тогда это будет ударом по самолюбию, или он такой же,
как все, и тогда у него всё закономерно развалится.
- А в Силиконовой долине как к инициативе относятся?
- Там задаются вопросом: интересно, как это можно развить, где есть
ниша, потенциал, какой метод привлечения дополнительных финансов, где у
него основные клиенты… Новые проекты расценивают с должным интересом.
Вот пример: yahoo.com начинался с того, что двое людей стали делать
каталог веб-сайтов, которые на тот момент существовали. Вручную
составляли! А потом Yahoo стала одной из крупнейших компаний в
Силиконовой долине.
В России этот рефлекторный скептицизм заставляет человека даже к
своим идеям относиться точно так же: «Ой, я не смогу, это слишком
сложно, это ерунда какая-то». Это не позволяет делать что-то эффективно,
плодотворно обсуждать идеи. Людям, которые здесь что-то начинают,
иногда сложно пробиться через этот слой предвзято-негативного отношения. http://ul-people.ru/2011/lev-valkin-nuzhno-sozdavat-it-dvizhux
Стартует набор студентов в школу программистов HeadHunter / 12.09.2011 00:00
window.edu.ru/window/news?p_news_id=49721
Компания HeadHunter объявила об открытии с 12 сентября 2011 года
второго набора в собственную школу программистов, самые успешные
выпускники которой получат работу в компании.
Компания HeadHunter объявила об открытии с 12 сентября 2011 года второго
набора в собственную школу программистов. Самые успешные выпускники
получат работу в компании. 12 молодых специалистов в течение 6 месяцев
будут учиться современным подходам к построению высоконагруженных систем
и новейшим технологиям разработки ПО.
Параллельно студенты школы
будут решать рабочие задачи сайта hh.ru, получая опыт промышленного
программирования. Преподают в школе ведущие программисты HeadHunter и
приглашенные эксперты.
Программа школы программистов HeadHunter
построена на обучении разработке для высоконагруженных систем. Учеба
будет состоять из 1 одного аудиторного занятия в неделю и
самостоятельной работы. Во время обучения студенты будут получать
стипендию размером 15 тыс. рублей в месяц.
Чтобы стать студентом
школы программистов HeadHunter, нужно выполнить тестовое задание и
пройти собеседование. Прием заявок на поступление ведется на сайте школы
с 12 сентября до 1 ноября. Обучение начнется 1 декабря 2011 года.
Руслан Фазлыев: Задачи IT-министерства мне непонятны
Руслан Фазлыев – известный российский интернет-предприниматель, основатель глобального проекта Ecwid.com, с которым в прошлом году победил в конкурсе стартапов «Бизнес-проект-2010, организованном Google и Forbes. Как ни странно, являясь столь крупным специалистом по ИТ-технологиям, у Руслана нет вузовской корочки. И считает, что она и не нужна.
Родина Руслана – не Ульяновск, он родился 27 марта 1980 года в г.Октябрьск Башкирской ССР. Но после окончания школы Руслан решил поступить в ульяновский ВУЗ. Так, в 1997 году он стал студентом УлГТУ факультета информационных систем и технологий. Тогда же совместно с партнерами основал компанию «Сибирские коммуникации». Однако, его учеба в ВУЗе продолжалась недолго, в 2000 году Руслан ушел с третьего курса университета и основал стартап X-Cart. В 2003 году открыл компанию «Креативная разработка». В 2009 создал проект Ecwid.com.
- Руслан, в 2000 году Вы ушли из университета. Причина была в том, что невозможно было совмещать учебу с работой или поняли, что на тот момент получили все необходимые знания?
- Для меня ВУЗ не составлял абсолютно никакой ценности: образовательная программа имела много мусора или была построена так специфически, что никакой пользы не приносила. Но я, тем не менее, совмещал учебу с работой и как-то держался. Пока в какой-то момент не появился один самодур, который принципиально не ставил мне зачет. Вся сессия была давно проставлена, но сколько раз бы я к нему приходил – он всегда говорил: «Ты можешь лучше. Ты можешь лучше». Я под злодеев не прогибаюсь, поэтому сказал: «Спасибо, такого обучения мне не нужно». Ушел из ВУЗа, о чем ни разу не пожалел.
- В одном из интервью Вы высказали интересную мысль, что «принципиальную роль имеет то, что вы делаете. Можно заниматься глобальными проектами в российской глубинке». Вспомнив тогда же Новосибирск, где разработали программу для работы с Mac. Почему же молодежь уезжает из города? Такая простая мысль для них непонятна?
- Понимаете, существует две принципиально разные позиции: «иметь – делать – быть» и «быть – делать – иметь». Например, кто-то рассуждает так: если бы в городе был большой спортзал, если бы у меня было время (которого у меня нет), если бы там был отличный тренер, а у меня была бы хорошая форма, то я, конечно же, пошел бы и начал заниматься, стал бы спортсменом – это неверный подход. Выходит, что человек хочет иметь что-то в начале и только потом быть, но мир трансформируется через то, «кто мы есть», через наше «быть». Есть подход – «быть делать иметь». Это значит – я сильный человек, я стану заниматься спортом, даже если надо будет отжиматься дома на полу.
Уезжают за каким-то Московским блеском.. Есть сериал «Теория большого взрыва», один из его персонажей – девушка Пенни, приехала в Калифорнию, потому что там живут все звезды и она должна стать звездой, но вот уже несколько сезонов она – по-прежнему официантка в местной кафешке.
- Многие ИТ-компании говорят о том, что студентам не хватает знаний, навыков, опыта. Согласны Вы с таким мнением?
- Представим абстрактного юриста, который только что закончил ВУЗ. Он заходит в Газпром и говорит: «Я хочу представлять вашу компанию». Его никто не возьмет, потому что он пока еще не юрист, но он станет им, когда годик побегает с бумажками, получит практику и опыт. В ИТ то же самое. Понимаете, наша система образования не готова выпускать специалистов практически ни в одной области. Когда к нам в компанию приходят специалисты, которые в ВУЗе изучали языки профессионально, и я начинаю их интервьюировать, то в лучшем случае 1 из 10 может поправить мой английский.
Любопытно: когда мы проводим собрание основного мозгового центра нашей компании, то в комнате собираются люди двух типов: полные неучи, как я, или кандидаты наук. И никого, кто «просто учился как все».
- Выходит образование для ИТ-ника вообще второстепенно?
- Образование важно: как и институциональное, так и самообразование. В отсутствии учебных заведений, способных создавать реальных специалистов, самообразование становится единственным эффективно работающим.
Люди, которые хотят заниматься – занимаются. Отрасль информационных технологий тем и уникальна, что не нуждается в дорогостоящих материалах и инфраструктуре. Все, что нужно, чтобы освоить ИТ – компьютер и желание учиться.
Это хорошо работает пока ИТ передовая индустрия, но со временем все может измениться. Когда передний край науки уйдет в другие области, простые ребята из России больше не смогут сами подниматься в инновационных индустриях. Не будут больше возникать квалифицированные инженеры «ниоткуда», без помощи государства или коммерческих организаций. Потому что им для экспериментов будет нужна инфраструктура, чтобы чему-то научиться. Можно освоить программирование дома на личном PC, но нельзя выращивать генетически модифицированных барашков или строить ускоритель элементарных частиц у себя на даче.
- Каким Вы видите будущее регионального ИТ?
- Будущее за небольшими компаниями. Проектами, которые можно осилить командой в 4-5 человек. Например, приложения для мобильных платформ. Развиваться будет ИТ – аутсорсинг, потому что существует сильный перекос в сторону налоговых льгот для людей, которые работают сами на себя. Будут расти фрилансы и небольшие компании. Количество же компаний среднего размера расти не будет, их в городе останется ровно столько сколько есть сегодня.
Но вообще не корректно говорить о будущем регионального ИТ. Информационные технологии глобальны, они не имеют границ.
- Кстати, о региональном ИТ. Много разговоров сегодня о Министерстве Информационных технологий, а так же о политике в этой сфере. На сколько мне известно вы участвовали в выборах ИТ – министра?
- Честно говоря, я сильно перегружен объемом своей работы, поэтому отвлекаться на какие либо выборы не хотелось. Шел я туда с единственной целью – обозначить, что есть человек, которому нельзя становиться ИТ – министром. Я говорю о Балашовой. Она на этих «народных» выборах вела себя крайне не профессионально, нахамила всему ИТ-сообществу – это при том, что умение коммуницировать с онлайн-аудиторией было декларировано как одно из требований к кандидату. Мои экспертные оценки были 1 – 1 – 1 – это самый низший балл. Я не знаю ни одного эксперта, который поставил бы высокие баллы. И, тем не менее, она стала министром.
- Были дальнейшие попытки идти на контакт с властью?
- Вообще это два разных мира. С одной стороны ИТ – министерство с непонятными мне лично задачами, с другой ИТ- компании, которые каждый день работают в интересах своих клиентов. Я готов работать с любыми государственными организациями в рамках обозначенных задач, в которых наши интересы совпадают, польза для общества очевидна, а процессы прозрачны. Я давно не видел региональных инициатив, соответствующих всем этим критериям.
- Ваше мнение о создающейся 3D карте? И есть ли в ней необходимость? На презентации карты было заявлено, что она поможет решать многие проблемы: например узнавать где находятся незаконные свалки, либо ведутся стройки.
- Ценность любой информационной системы определяется тем, как она меняет физический мир. Например, упрощая принятие управленческих решений.
И у любой системы есть результат и ценник за этот результат. Давайте возьмем 1D или 2D карту, или 3D, 4D. С каждым новым измерением цена возрастает на порядок. Посмотрим на задачи проекта: никакая карта не даст информацию о свалке или стройке, как расписывали поставщики. Информацию дают люди, которые приходят в конкретное место, собирают данные и вносят в базу. Если есть снимки со спутника, то анализировать их нужно опять же вручную т.е. сначала отличить свалку от картофельного поля, а потом нанести на карту логический слой. Карта лишь объединяет информацию, агрегирует ее в каком – то месте и предоставляет интерфейс для доступа. То есть контент информационной системы – это банальный список того, что «мужики съездили в район и нашли нарушения тут, тут и тут». С точки зрения «цена – качество», такой список – это самый дешевый инструмент для принятия решений. Можно назвать его 1D картой. Добавим измерение, привязав информацию к привычной 2D карте. Это облегчит восприятие информации. Можно добавлять измерения дальше, сделать карту в 3D. Но с каждым новым измерением, цена системы растет порядково, а вот ценность возрастает все меньше и меньше. Третье измерение – наименее ценное для управленческих решений. Мы не птицы, и все объекты, предоставляющие интерес, расположены на условно плоской поверхности земли.
От типа карты увеличивается стоимость поддержания обновления системы. Любая информационная система имеет ценность ровно на столько, на сколько она актуальна. В силу сложности поддержания таких систем актуальными, они очень быстро устаревают.
Ни мне, ни кому-либо, кого я знаю, не нужно ни ИТ – министерство, ни 3D – карты.
Я не знаю, зачем все это создавалось, и потому считаю, что все вопросы по министерству должны задаваться ни мне, ни ИТ – сообществу, а тем людям, кто изначально ставил задачу по их созданию. У них вся информация.
Резюмируя, скажу, что карты нет и не будет. Реальное ее существование можно проверить по дроби, в числителе которой цена разработки, а в знаменателе – количество управленческих решений, принятие которых она облегчила. И если говорить о потраченных средствах – то лучше, если бы они шли на помощь в решении тех задач, которые действительно стоят перед городом сегодня, которые затрагивают каждого жителя: дороги, чистота, образование, здравоохранение и охрана порядка
К сожалению, сама архитектура расходования бюджетных средств не позволяет такой вольности. Насколько мне известно, основная масса налогов ульяновцев идет в федеральный бюджет, откуда возвращается уже как «ничьи» деньги Центра, выделенные на конкретные, негибкие, и, подчас, нерелевантные городу и области задачи.
http://ulpressa.ru/2011/11/12/ruslan-fazlyiev-zadachi-it-ministerstva-mne-neponyatnyi/
|
